Лестница отчаянно скрипела и трещала. Ева старалась не дышать и держаться поближе к стене, потому как резные перила ходили ходуном.

Однако, забравшись на второй этаж, она облегченно вздохнула — похоже, сюда никто не осмелился подняться. То ли прогибающиеся ступеньки напугали, то ли еще какая-то причина была. Но здесь все осталось нетронутым.

Ева осмотрела узкий коридорчик со светло-зелеными обоями в полоску. На стене висело знакомое бра с погасшим магическим шариком. Под ним на тумбочке с тонкими гнутыми ножками стояла пара оплывших свечей.

Дальше по коридору виднелись три двери.

Ева дернула за цепочку, свисавшую с бра. Но кристалл не засветился. Разочарованно вздохнув, она открыла первую дверь.

Здесь когда-то была ее спальня.

Войдя, она постояла в полумраке, принюхиваясь. Затем подобралась к занавешенному окну и отдернула шторы.

Слой пыли взвился и затанцевал в солнечном свете.

Ева быстро прижала к носу платок. Затем, поднатужившись, распахнула скрипучие рамы.

В комнату ворвался свежий весенний ветер.

Разрушения в бывшей детской оказались даже больше, чем на первом этаже. Под потолком цвела плесень, значит, крыша все-таки прохудилась. Тонкие ситцевые обои потемнели и вздулись. На кровати, сундуке и туалетном столике лежал толстый слой пыли. Голый матрас выглядел жутко. Из него доносились попискивание и возня, а еще в комнате резко пахло мышами.

Ева шмыгнула носом. Глаза защипало от слез.

Впрочем, а чего она хотела? Не появлялась здесь больше десяти лет и ждала, что все останется по-прежнему? Глупо!

Но слезы все равно потекли, оставляя дорожки на испачканном пылью лице.

Быстро выйдя из детской, Ева осторожно заглянула в родительскую спальню и облегченно выдохнула. Тут все осталось, как в тот день, когда сестра матери увозила ее к себе в пригород.

Все так же стояла большая двуспальная кровать под запыленным шерстяным балдахином. Потолок и стены, на удивление, уцелели. На столе лежал забытый букет с траурной ленточкой, на подлокотнике кресла — мамина шаль…

В комнате родителей Ева провела немало времени, вспоминая о прошлом. Здесь она тоже открыла окно, намереваясь хорошенько проветрить дом. Но занывший от голода желудок напомнил, что стоит поторопиться с обходом.

Оставалась еще третья комната. Бабкина. Но туда Ева зайти не смогла.

Она добросовестно постояла у закрытой двери, прислушиваясь к тишине. Повздыхала. Уже протянула руку и почти сомкнула пальцы на гладкой латунной ручке, как в доме вдруг что-то упало.

Внезапный грохот заставил Еву отпрянуть.

Разом вспомнились детские страхи.

Ладно, комнату бабки она позже осмотрит. А сейчас нужно на рынок успеть. Или в ближайшую продуктовую лавочку. Купить хлеба с сыром и чай. Потом набрать щепок, принести угля из сарая, воды и растопить печь, если, конечно, получится…

Да и вообще, выяснить, что там упало…

Скрывая бегство под видом тактического отступления, Ева поспешно вернулась на первый этаж.

Причину своего испуга обнаружила сразу. Это распахнулась и ударилась о стену дверь, ведущая в погреб. Похоже, ее толкнул сквозняк, когда Ева открыла окна на втором этаже.

Погреб тоже нужно было проверить. И он вызывал куда меньше страха, чем бабкина комната.

Ева дернула за шнурок, висевший на притолоке. В глубине погреба вспыхнул свет. Удивительно, но здесь магический кристалл все еще работал. Видимо, им редко пользовались.

Вниз вели стоптанные каменные ступени. Придерживая юбку, Ева спустилась по ним и замерла, осматривая стеллажи, сбитые из неструганых досок.

На стеллажах пылились старые банки с проржавевшими крышками. Под потолком висели пучки трав, аккуратно сплетенные луковицы и головки чеснока. Судя по их внешнему виду и запаху, все это уже можно выбросить.

— Та-а-ак! — раздался из глубины погреба недовольный ворчливый голос. — И кто это тут у нас?

Вздрогнув, Ева обернулась так резко, что взметнула юбками пыль.

Но за спиной никого не было.

— Ой, что-то мне уже от голода мерещится, — пробормотала она, сглатывая нервный ком, — пойду лучше, куплю поесть и печь растоплю…

Говоря это, она медленно пятилась к выходу.

— Пе-е-ечь, значит, — снова протянул голос. Теперь Ева слышала в нем журчащие нотки. — И кто это собрался топить печь в моем доме? Мр-ряу!

Из-под нижнего яруса стеллажа вылез ободранный кот. Его черная шерсть торчала клочками. Местами под ней светилась голая кожа. Животное был таким худым, что напоминало скелет. Голова — большая и круглая — еле держалась на тонкой шее. Зато крупные уши были повернуты в сторону Евы, а глаза горели потусторонним зеленым огнем.

— Й-я… — растерянно булькнула Ева.

Запнулась пяткой о ступеньку и поняла, что дальше задом иди не получится. Нужно повернуться к этому четырехлапому чудовищу спиной и бежать. Но от страха оцепенела.

— Кто — я? — рявкнул кот, осматривая ее, словно кусок бифштекса.

Ева тихо икнула.

Руки и ноги похолодели. Голова закружилась

— Евангелина Доутсон! — почти прохрипела она.

— Доутсон! — кот выгнул спину и ощетинился остатками шерсти. — Какая еще Доутсон? Я чую в тебе кровь Олфорд!

А затем прыгнул на Еву.

Завизжав, та рухнула в обморок.