Налетевший ветер взметнул мой подол, рванул тиару вместе с фатой…

“Откуда здесь ветер? — пронеслась в голове удивленная мысль. — Дверь ведь закрыта…”

Пронеслась — и пропала. Перед глазами стало темно. Пол комнаты покачнулся. Нога соскользнула. Я испуганно дернулась, надеясь удержать равновесие. Но вместо этого продолжила падать назад, нелепо хватаясь руками за воздух…

Удар был такой силы, что выбил искры из глаз. Затылок будто раскололся на части, а я обнаружила, что лежу на снегу и смотрю в черное ночное небо, усыпанное миллиардами звезд.

По лицу текли слезы. В памяти осталось чувство, что я куда-то бежала. Или от кого-то. Что мне было очень страшно. А еще, что я выскочила на улицу без шубки, потому что услышала что-то… очень плохое. Что-то ужасное. Оно заставило меня бежать в ночной сад, прочь из дома, с такой скоростью, будто за мной гналась стая бешеных собак. Но вот я поскользнулась на обледенелой дорожке, упала и лежу, чувствуя, как горячие слезы стекают по щекам и почти сразу превращаются в льдинки.

Холодно… Очень холодно…

Я попыталась подняться, но не смогла. Слишком сильно ударилась. Попробовала закричать, но вместо крика из горла вырвался хрип. Хотела поднести руку к глазам — и не смогла шевельнуться. Только, скосив глаза, различила, как изо рта неровными струйками вырваться пар.

Отяжелевшие от инея ресницы стали слипаться. Какое-то время мне еще удавалось держать их открытыми, но вскоре они плотно сомкнулись. Холод сковал мое тело.

А родители еще долго не хватятся. Они же думают, что я сплю у себя в кровати…

Кажется, это была последняя мысль.

…Резкая вонь заставила меня вздрогнуть и махнуть рукой.

— Тише, леди, — прозвучал над головой незнакомый женский голос, — это всего лишь нюхательные соли.

— Соли? — простонала я, открывая глаза.

Крик застыл у меня на губах.

Не было больше ни звездного неба, ни холода, ни сугробов…

Не было даже заброшенного особняка, в котором меня бросили!

Я полулежала на лавке — обычной деревянной лавке, какие ставят в храмах для посетителей. А надо мной с участливым видом склонились две пожилые матроны. Обе смуглые, кареглазые, с уложенными буклями черными волосами, в которых серебрилась седина.

Одна была худой и высокой, вторая — низенькой круглолицей толстушкой. Но обе были по самый подбородок затянуты в скромное вдовье платье из черной бумазеи, а голову покрывала черная кружевная мантилья. Единственным украшением этих женщин была брошь под голом. У высокой — янтарная, у толстушки — бирюзовая.

Высокая держала в руках пузырек, от которого шел резкий запах. Тот самый, который меня разбудил. А толстушка мостила подушечку мне под затылок.

Кстати! О моем затылке!

Я первым делом потянулась к нему и ощупала. Ничего не болело. Ни малейших следов удара.

Мне все привиделось?

— Леди, вам не стоит вставать так резко…

Игнорируя слова женщины, я села и огляделась по сторонам.

Да, это точно не заснеженный сад в доме моих родителей. И не заброшенный особняк, в который меня привезли.

Я была в храме. Небольшом, насколько смогла понять, но богато украшенном. Кроме меня и двух женщин, здесь находился только молчаливый жрец в белом, отороченном золотом праздничном одеянии. Он стоял у алтаря и помахивал дымящимся кадилом. Уголек в кадиле должен был отгонять злых духов, но, похоже, отогнал только меня.

— Что случилось? — спросила я.

— Вы потеряли сознание, леди. Видимо надышались благовоний.

— А где я?

— В храме семьи Олбранд конечно. Разве не помните?

— Олбранд… — нахмурилась я.

Память подкинула недавнюю сцену:

“Ваше венчание будет не в главном храме, а в семейном святилище семьи Олбранд. Там уже все подготовлено, ждут только вас”.

Это сказал господин Стерк перед тем, как я проснулась одна в карете. Или все это время я продолжала спать? Может, и до сих пор сплю? Ничего не понятно.

Я хотела задать пару вопросов, прежде чем окончательно решить сон это или нет, но тут раздались шаги. Под высокими сводами храма они прозвучали как выстрелы.

Мои собеседницы подняли головы и посмотрели в сторону звуков.

Я тоже повернулась туда.

Между рядов лавочек к нам шел самый красивый мужчина из всех, каких я встречала.

Да, признаю, в свои восемнадцать я и мужчин-то почти не встречала. Ни красивых, ни уродливых. Отец и слуги не в счет. А этот был красив, как принц из сказки. Он буквально сиял!

Я поморгала. Потом протерла глаза и поняла, что это просто солнце из витражного окна запуталось в его светлых волосах. Но все равно, он был очень хорош собой.

Однако по мере того как он приближался, мое сердце начинало стучать все тревожнее.

Слишком уж холодной была его красота. Бездушной. И слишком колючим, безжалостным взгляд серых глаз. В этом взгляде не было ни грана живого тепла. Казалось, меня препарируют два остро отточенных лезвия.

Именно это я ощутила, когда блондин посмотрел на меня.

— Леди Фрейн, — произнес он, остановившись рядом со мной, — полагаю, вы готовы продолжить обряд.

В его голосе не было даже тени эмоций.

Я с трудом оторвала взгляд от точеного лица, глянула вниз, отметила белый, с золотыми аксельбантами китель, двуглавого королевского льва на лычках, вышитую золотом генеральскую перевязь…

— Лорд Олбранд? — услышала собственный слабый голос.

— У вас есть возражения?

Его лицо выглядело как застывшая маска. Ни капли радости от встречи со мной.

— Н-нет, — я потупилась.

— Тогда поднимайтесь. Пора покончить с этим фарсом.

Я уставилась на протянутую руку.

Он называет наше венчание фарсом? Похоже, ему совершенно не хочется на мне жениться. Но зачем тогда он это делает? Или его, как и меня, лишили права выбора?

Бред. Он же прославленный генерал Олбранд! Правая рука короля. Чудовище Йондера. Не думаю, что король заставил бы его жениться на ком-то против воли!

Впрочем, как говорил мой отец, думать это не женское дело.